Жила и умирала красота,
Как роз бутон, цветёт и увядает.
Теперь в помаде женские уста,
И краски на лице преобладают.
Густые пряди золотых волос,
Чтоб не украсить красотой могилу,
С живых стригут пока на них есть спрос,
Не допуская, чтоб в земле всё сгнило.
Не так давно, в прошедших временах,
Сияла красота без всяких красок;
Цвела, как бархат роз на лепестках,
На лица не накладывая масок.

Как образец, хранится образ твой,
Чтоб показать, как всё цветёт весной.

© Автор перевода: Владимир Замыслов

     Дословный перевод (подстрочник)

Поэтому его щёки являются образцом изношенных дней,
когда красота жила и умирала, как цветы умирают теперь...
До того, как эти незаконные символы красоты стали
применяться людьми, и поселяться на живом челе.
И обрезанные, мёртвые золотые волосы - достояние могил, стали
остригать, чтобы получить новую жизнь на чужой голове,
и такая мёртвая шевелюра, стала украшать другого хозяина.
В нём чувствуются эти старые благословенные времена,
где красота была без прикрас, подлинная и истинная...
Тогда не делали себе лето, из чужого цветения, не грабили
стариков, чтобы обрести свою красоту в новый наряд.
Природа хранит моего любимого, как образец красоты,
чтобы показать ложному искусству, какая раньше была красота.

             Текст оригинала

Thus is his cheek the map of days outworn,
When beauty lived and died as flowers do now,
Before these bastard signs of fair were borne,
Or durst inhabit on a living brow;
Before the golden tresses of the dead,
The right of sepulchres, were shorn away,
To live a second life on second head;
Ere beauty′s dead fleece made another gay:
In him those holy ntique hours are seen,
Without all ornament, itself and true,
Making no summer of another′s green,
Robbing no old to dress his beauty new;
     And him as for a map doth Nature store,
     To show false Art what beauty was of yore.

© Sonnet LXVIII by: William Shakespeare