Любовь!.. Как много слов о ней
из тьмы веков до наших дней
уже написано и спето.
И больше нечего сказать –
за каждым словом будет рать
его озвучивших поэтов.

Они любили всё и всех –
природу, родину, успех,
но больше всех, конечно, женщин.
Красивых, нежных, молодых,
уж если жён, то жён чужих.
А вот любимы были меньше.

Но не смогла в их песнь попасть
ещё одна большая страсть,
что мощью превзойдёт любую.
Она звучит, но между строк.
И будто дали все зарок
не говорить о ней впрямую.

А тем не менее, она
всем от рождения дана,
а уж поэтам и подавно.
Не зря же ведь любой из них
увековечить хочет стих,
чтоб не покинуть мир бесславно.

И это тоже есть Любовь!
Но сохраняющая новь
на протяженьи жизни срока.
Все чувства – тлея и в борьбе –
сгорают. Лишь Любовь к себе
храним до смертного порога.

Любовь к себе – бесценный дар,
инстинкты двигающий жар,
нам данный самоощущеньем.
В ней не бывает перемен,
обид нет, ревности, измен.
Она исполнена прощеньем.

Ведь как же можно, не любя,
всю жизнь обхаживать себя,
как нянька малое дитяти?
Себя кормить, поить, беречь,
учить, лечить и класть прилечь,
и как-то сдерживать в разврате.

Она спасает от беды,
ведь страхи все – Любви плоды.
Иначе б ты кому был нужен?
Из-за неё вся жизнь – борьба,
ведь гордость есть её хвальба
тем, кто тебе был ею ссужен.

И может быть, любовь к другим
есть чувство, что в себе растим,
благодаря Любви к себе же:
любовь к другим – всего лишь страсть,
любая страсть – для сердца сласть...
Таков инстинкт, он неизбежен.

Не женщин ценим красоту,
а красотой их теплоту
эмоций собственных питаем.
И любим родину, как мать,
из-за привычки не менять
места, в которых обитаем.

В ней есть один лишь только грех.
Она нас разделяет всех,
атомизируя сообщность.
Но отношением к судьбе
других, как к самому себе,
мы альтруизма множим мощность.

С тобою так, как ты с другим…
Иль: не суди, да не судим…
Основой нашей всей морали
является Любовь к себе
любого в уличной толпе,
кто даст пройти, чтоб не толкали.

И я всем прочим вопреки
о той Любви пишу стихи,
что для людей всего важнее.
Мы любим все самих себя,
других вокруг себя терпя,
но кой-кого терпя нежнее.