Дано поэту, как обуза, стихи писать и день и ночь.
Но что же делать, если Муза так редко может чем помочь?
Стихам не место на работе. И Муза мне понять дала,
что мыслям в творческом полёте мешают прочие дела.
Стихи не любят мест гуляний чего-то празднующих масс,
где Муза жаждет возлияний и пьёт лишь пиво, а не квас.
Не любит Муза заведений, в которых музыка звучит,
пусть даже стиль произведений её ничуть не огорчит.
Стихи не пишутся за водкой в кругу компании друзей:
напившись, Муза пьяной глоткой рифмует только: «Эй! – Налей!»
Нельзя стихи писать на пляже, поскольку Муза в неглиже
других баб, может, и не гаже, но неудобно ей уже.
Стих не напишешь в непогоду, идя по лужам под дождём:
стихии яростной в угоду диктует Муза: "Вождь!" и "Ждём!"
Не вдохновляется на кухне, где Музу вытеснили СМИ,
а в спальной комнате не тухнет плоскоэкранный друг семьи.
Стихи не любят мест отхожих, где Музы тонкая душа
становится весьма похожей на унитазного ерша.
Не терпит Муза разговоры мои с женой (о, ревность баб)
и прочь бежит, заслышав споры, иль стоны, или просто храп.
Стихи нельзя писать в постели, когда болезнь свалила с ног:
боль, поселившаяся в теле, не пустит Музу на порог.
Вот так живу на свете белом и Музу жду день ото дня...
Но очень редко, между делом, она снисходит до меня.