Александр Посохов


Сукин сын

   Случилось это лет двести назад. Старик один рассказывал, а ему другой старик, а тому третий и так далее вниз по счёту до тех самых времён. А теперь я вот рассказываю.
   Приходит, значит, Пушкин к издателю со своей исторической драмой «Борис Годунов», а тот ему от ворот поворот.
   – Да она сейчас даром никому не нужна, – не прочитав ни строчки, кроме названия, сказал издатель. – Делать тебе нечего было в ссылке, вот ты и марал бумагу. Лучше бы фермерством занялся в своём Михайловском. Представляешь, утром сходил в курятник, снял яички, пожарил на сальце с лучком, прикольно же.
   – Какой ещё курятник, сударь! – возмутился великий поэт. – Это же Борис Годунов!
   – И что? – равнодушно отреагировал издатель и, повернувшись к своему писарю, спросил: – Ты знаешь, кто такой Борис Годунов?
   – Нет, – ответил тот. – Ельцина знаю, а других не знаю. Дворника, правда, нашего раньше так ещё звали. А теперь у нас другой дворник.
   – А нового дворника как зовут? – спросил издатель.
   – Абдулбашир, – ответил писарь.
   – Вот видишь, – обратился к автору Годунова издатель. – Человек делом занят, улицы подметает, листья жёлтые в чёрный мешок складывает, а тут ты со своими листочками. Оставь их, если не жалко, он их тоже в мусор выбросит.
   – Вы что тут с ума сошли! – снова возмутился Пушкин. – Яйца, сальце, Ельцин, Абдулбашкир!
   – Абдулбашир, – поправил его писарь.
   – Тем более! Вы можете мне объяснить, почему отказываете печатать Годунова?
   – Повторяю, – сказал издатель. – Ни драмы, ни трагедии, ни стихи, прости господи, никому сейчас не нужны. Интернет, дело другое, блогеры там разные, ютубы, подкасты. Понял?
   – Я русский человек! – гордо заявил Пушкин. – Я народный язык понимаю. И даже предпочитаю его литературному. А объединение их считаю своей заслугой.
   – Ты мне голову не морочь, – перебил его издатель. – Какой ты русский, разобраться ещё надо. Чернявый шибко и кучерявый. А у таких денежки водятся. Если заплатишь, мы тебе не только Годунова твоего напечатаем, но и чёрта лысого.
   – Я же автор! – в который уже раз возмутился Пушкин. – Это вы мне должны заплатить за мой труд, а не я вам.
   – Ага, раскатал губы. – вставая из-за стола, произнёс издатель. – Я вижу, мужик, с тобой бесполезно иметь дело. Ты же ничего не соображаешь. Убирайся-ка ты подобру-поздорову.
   – Позвольте, любезный, – засопротивлялся, было, поэт.
   – А я говорю, проваливай отсюда, – повторил свой приказ издатель. – А то охрану позову.
   Последнее, что услышал Александр Сергеевич, закрывая за собой дверь, это как издатель сказал писарю раздражённо о посетителе: «Привязался же, сукин сын!»
   «Так вот, оказывается, кто я, – подумал Пушкин. – Надо Вяземскому сообщить».

* * *