* * *
То, что Жизнь бьёт ключом - знал всегда, сколько помню я с детства.
И других уверял в этом резво, без тени кокетства.
Рвёт динамики Жизнь, лупит в серость аляпистым точно.
И прожить Её нужно без спешки, но делать всё срочно.

Срочно быть в нужном месте, дружить и любить - тоже срочно.
И стоять на ногах, на своих и, желательно, прочно.
И гореть изнутри, чтоб глазами и сердцем пылая,
подняв голову, рядом быть с тем, кто её опускает.

Ждал, что счастье придёт и окликнет, как эхо из рая.
Ждал душой не кривя, верил в дух, кулаков не сжимая.
То, что Жизнь "пахнет розами" - помнил я с раннего детства...
Но от папы мне гены достались - дурное наследство.

Я-то думал - мне крылья дарованы Жизнью по блату...
Но подкрались враги и уже жгут родимую хату.
И впервые почувствовал остро своё я бессилие, -
вот и хлопаю, будто ушами, ненужными крыльями.

Опалёнными перьями пламя костра не задую;
я уже в окружении, но до сих пор рожей торгую.
Вот всей радуги спектр запорошило пеленой серенькой
и глазок в белый свет заслонила мне пробка от "беленькой".

Змий зелёный в атаке, а я не готов к рукопашной.
Я ещё не зализывал раны от драки вчерашней.
Да и третьего дня меня тоже контузило сильно...
И субтитры внизу: "Разве кто-то вливает насильно?"

Зубы стали редки, как и волосы, приступы частыми...
Недолюбливать стали меня и друзья, и начальство.
В среду помню поминки, затем чью-то свадьбу отметил...
Вот и снова отряд мой потери бойца не заметил.

Похмеляемся смачно при полном отсутствии денег.
В сигаретном дыму вязнут маты и ржание девок.
А жена? Что жена? Всё сидит у окна и гадает,
и каков был танкиста конец - она снова не знает.

Ни лосося, ни бани и даже пузырь - не вспотевший,
но вспотевшие тётки и остов души отгоревшей...
Может быть я нарочно все мрачные краски сгущаю;
и прощаю я каждого, только себя не прощаю!

Заскулить бы с тоски! И под корень бы сгрызть свои ногти,
изогнуться, как йог, изловчиться и искусать локти
и без зеркала, прямо в упор разглядеть свои уши
и с тщедушного тела смыть дряблую душу под душем.

Завтра я завяжу! Знать бы точно, когда это "завтра".
Спозаранку водой обольюсь и зарядку на завтрак.
И не трону рассол, и не скушаю кислой капустки;
в доме быть - как известно - должны и мясные закуски.

Телевизор для фона с утра брызжет грязью и кровью.
Тупо глядя в него, в сотый раз поклянусь я здоровьем:
за себя с понедельника я возьмусь строго и рьяно,
деньги стану копить и куплю наконец фортепьяно.

А пока, пальцы пряча в кулак, счёт веду я потерям.
Но, однако, в тот чек, что я "выбью на торт", свято верю,
в благородную ярость, да, в ту, что вскипает волною,
в двери ясного разума (если, конечно, открою).

Крылья вновь отращу, воспарю, пепел с радуги сдую,
полной грудью вдохну и возьму - сам к себе приревную,
стану я Человеком, родня будет этому рада...
А пока наливай! Ща допьём и метнёмся по бабам.
_ _ _