Петербург. В злом пожаре войны гибнет нация.
По колодцам дворов рассыпает октябрь грязный снег.
И идут в патронташах, обоймах, стволах – их двенадцать
Хоть почти уже не, но допустим, ещё человек.

Сожалея о книгах, сгоревших в усадьбе Шахматово,
Не найдя вечной юности в мире пожаров и склок
Разнородных народов, голодный и злой словом матовым,
Непривычным поэту, клянёт революцию Блок.

Как теперь разобрать, что увидел поэт обездоленный
И причём здесь российский Мессия в терновом венце?!
Во главе этой дюжины некто тринадцатый к Смольному
Шёл чернявый субъект с злой гримаской на хитром лице.

Им керенок бы пачку. Воры, матросня, деревенщина
Им бы что-то урвать – всё стреляй да воруй – беспредел
Вот Ванюшка-холуй хлопнул Катьку – любимую женщину
Ей вчера шоколадку дал юнкер –за это расстрел.

Так прошли они всюду, чиня грабежи и дебоши
Алой кровью людской расцветив тускло серый пейзаж
Их недавно в Киргизии видели, в городе Оше
Те же лица и Старший, лишь малость иной антураж.