Нить шагов на снегу. По стеклу - выдох стужи.
Кашель, вдруг разорвавший холодный вагон.
Детский взгляд растекается по полу лужей,
До краёв наливая собой страшный сон.

Белый свитер Земли распоров аккуратно,
Приложив к свежей ране, по щеке сползший, лёд.
Оставляешь на память лишь оглядку в обратно,
Прижимая к груди чёрных букв переплет.

Ткани улиц разгладив, утопаешь в уставшей,
Мелодичной улыбке чёрно-белых зубов,
Что со вздохом струится через пальцы, впитавшие
Аромат керосина и табачных клубов.

Площадь. Страхом покрытое тело, нагое.
Пробираясь в ознобе через пот высших рас,
Ставши тьмой, из огня вызволяешь изгоя,
Чтоб поджечь его позже от серебряных глаз.

Растерев в порошок кровь, засохшую в венах,
Бросив горстью её в скудный, солнечный свет.
Пишешь мертвые письма на разрушенных стенах,
И, еще не отправив их, получаешь ответ:

Вспышкой чувств, от которых однажды ослепла.
В щеки, вгрызшимся запахом, что встает в полный рост,
Пыльных губ обожженных, снежинками пепла,
И ресниц, опаленных сиянием звезд.