И вдруг пришла. Не совестно?
Смеешься. Гасишь злость.
А как ждалось – бессонницей,
бесстишием ждалось!

Не звук воды, не трель ещё
ночного соловья…
Что ластишься, апрелишься:
“Я вся твоя, я вся…”?

И что с того? Прошла уже,
с прикормом в рукаве,
по Клязьме и по Яузе,
и по реке Москве…

Меня – свинцом ли, оловом –
в наставшей кутерьме,
всё чаще тянет волово,
к моей зиме-тюрьме,

прошедшей, подневольничьей,
там, где и звал, и ждал,
и выл почти по-волчьи я,
из тёмного угла.

А ты пришла, и что теперь?
Хмельны твои дела.
Смотрю без чувств на оттепель.
Она уже была…