Человеческой памяти клинопись
сохранила безумие юности.
И попробуй теперь вот вылечись
от бессонницы зрелой мудрости.
Ветерана замучила память.
Сколько слёз она губкой впитала!
Не дано её переупрямить -
ей всё мало и мало.

Под зенитных разрывов "барашками"
на "летающем танке" утюжили
за грехи их, фашистов тяжкие.
Мы платили своими душами.
Поливали огнём, продираясь
сквозь пургу пулемётного шквала.
И жалели, домой возвращаясь:
уничтожили мало.

Возвращались, латали пробоины,
бинтовались в санчасти и верили,
что везучими были оба мы,
но везенье - оно качелями.
Я тот день помню красно-туманным.
Тело рвали осколочьи жала.
Дотянул. Только друг бездыханный.
Жил геройски, но мало.

Фейерверком расцвечено небо,
как зенитной шрапнелью под Брянском.
Наливаю по сто - ветеранские.
Твоя кружка под ломтиком хлеба.